Когда Аркадий Исакович Райкин был в преклонных годах, однажды после концерта ему представили актера и режиссера Бориса Львовича. Вот что он вспоминает: «Я начал сбивчиво выражать восторг, он же, не слушая, повторил, еле шевеля синими губами: «…Актер… режиссер… да». И вдруг так отчетливо спросил: «А женаты?» Да, говорю, женат. «А давно?» Да лет пятнадцать уже, говорю. «Всё на одной?» Да, Аркадий Исакович, всё на одной. «Да, да, - покачал головой Райкин, - вот и я всю жизнь на одной. – Знаете что? – вдруг сказал он, как будто только меня и ждал, чтоб это сообщить, - знаете что? Женатому человеку плохо дома, холостому – везде!»
читать дальше
* * *
По рассказам друзей, единственным профессиональным недостатком актера было то, что ему всегда с трудом давалось запоминание текста. Однажды Евстигнеев должен был появиться на сцене в ключевом, поворотном моменте спектакля, и его реплика была настолько важной, что без нее дальнейшее действие не могло развиваться. Евгений Александрович вышел, замер на сцене и внезапно замолчал, припоминая слова. Слова не вспоминались. Ничуть не смутившись, Евстигнеев повернулся к стоявшим на заднем плане актерам и со своей неповторимой интонацией произнес: "Что же вы молчите?" Несмотря на нервное напряжение, среди актеров послышался смех, а половина из них потихоньку скрылась за кулисами. Евстигнеев медленно прошелся по сцене, как бы о чем-то размышляя, повернулся к тем, кто остался, и снова спросил: "Вы, что же, так и будете молчать?" Партнеры по спектаклю, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, не придумав ничего лучшего, оставили Евстигнеева одного. Он еще раз задумчиво прошелся по сцене. Потом произнес: "Ну раз все ушли, то и я уйду!" И ушел за кулисы.
* * *
Однажды, когда Георгий Штиль был в Москве, его вместе с Алексеем Эйбоженко пригласили на пользовавшийся огромным успехом спектакль Театра на Таганке "Добрый человек из Сезуана". "Я пришел в театр, правда, немного опоздал. Смотрю: стоят в фойе два каких-то парня. Один с гитарой, другой - с аккордеоном. "Ну, что опаздываете?" - говорят. "Извините, ребята, вот так получилось, я ленинградец". У одного, который с гитарой, вырвалось: "А, понятно, ленинградец". И когда я проходил мимо, он меня так тихонечко пнул под зад. Я схватил его за горло, кричу: "Давил и давить буду москвичей". У нас же всегда конфликты со столицей. Он от такой моей наглости даже опешил: "Да мы же пошутили". Я прошел в зал, сел на приставное место, спектакль был потрясающим. И эти двое появились на сцене. Тот, который с гитарой, был Володя Высоцкий, а с аккордеоном - Валера Золотухин.
* * *
Однажды Георгий Штиль стал жертвой перестроечных процессов в стране. Шел спектакль "Визит старой дамы", где Георгий Антонович играл полицейского. В антракте увидел, что по телевизору транслируют съезд, и невольно засмотрелся, отвлекся когда уже нужно было бежать на сцену. А по ходу пьесы, все обитатели города, облагодетельствованные миллионершей, начинают вкушать нечто вроде благополучия и после антракта дружно переобуваются в желтые ботинки. В этом видит недобрый знак для себя персонаж, впавший в немилость вздорной богачки, - его играл Олег Басилошвили. Штиль пытается его успокоить:
- Ну что вы имеете против желтых сапог? В конце концов у меня тоже новые жел... - И тут замечает, что стоит в черных ботинках, которые забыл переобуть из-за злополучного съезда. В таких случаях остается только импровизировать, и Георгий Штиль продолжил:
- В конце концов у меня тоже новые желтые ботинки... которые я оставил дома.
* * *
Сергей Яковлевич Лемешев как-то поведал Борису Васильевичу Щукину о своей мечте - спеть романсы Чайковского - и спросил, не слишком ли это смело выглядит?
Щукин горячо поддержал эту идею, но поинтересовался, что именно смущает певца.
- Да как же, - сказал Лемешев, - например, романс "Благословляю вас, леса" написан автором для баса, а у меня легкий лирический голос!
На это Борис Васильевич заметил:
- А почему обязательно надо благословлять леса басом? Можно благословлять и тенором!
* * *
В первоначальном варианте пьесы "Человек с ружьем" была сцена, в которой Сталин, роль которого исполнял Рубен Николаевич Симонов, приходит в кабинет к Ленину. Однажды актеров пригласили исполнить эту сцену на правительственном концерте в честь юбилея Советской власти. Гримировались и одевались актеры дома. И вот в таком виде Борис Щукин и Рубен Симонов отправились в Большой театр на концерт. В то время еще не было тонированных стекол и на окнах старенького "Форда" висели занавески. Подъезжая к театру, водитель Симонова нарушил правила дорожного движения и появившийся милиционер остановил автомобиль, и стал кричать на шофера:
- Что ты прешь!? Сейчас Сталин приедет! Вылезай!!! - и стал буквально вытаскивать бедолагу из машины.
Наблюдавшие эту картину актеры решили, что пора выручать водителя, и тогда Рубен Николаевич отодвинул занавеску, представ перед ретивым служителем закона в гриме Сталина и при полном "параде", и тихо, но уверенно сказал:
- Товарищ милиционер, подойдите пожалуйста сюда.
Милиционер вытянулся в струнку, а вошедший в роль Симонов продолжал:
- Вы знаете, что останавливая мой автомобиль, вы облегчаете покушение на меня. Вы знаете сколько у меня врагов. Я выбрал такой простой автомобиль, чтобы дезориентировать противников.
Обезумевший милиционер стал извиняться, на что "самозванец" ответил:
- Я вас прощаю, но я не знаю, что по этому поводу скажет Владимир Ильич?
- А с вами, батенька, я поговорю попозже, - вступил в игру Щукин, придвигаясь к окну.
В конец обалдевший милиционер просто лишился чувств, а актерский автомобиль проследовал дальше.
После сыгранной на концерте сцены к актерам подошел человек и попросил их проследовать за ним. Их привели в ложу к товарищу Сталину. Иосиф Виссарионович даже не обернувшись сказал:
- Слышал о вашей шутке с милиционером. Можете его навещать в Кремлевской больнице, палата 26.
* * *
Черкасов выступал в Ростове, в одном из домов культуры. Ходил по сцене, читал стихи и все время поддергивал штаны, которые накануне купил в местном универмаге и которые оказались великоваты. Из зала пришла записка:
«Все хорошо, но смущает то, что вы все время поддергиваете штаны».
— Вас смущает то, что я штаны поддергиваю, — сообщил всему залу Черкасов, — а меня, признаться, больше смущает то, что они могут упасть.
* * *
На гастролях в Одессе к Утесову подошел пожилой еврей. «Леонид Осич, дорогой наш! Как мы вас любим, как вся Одесса с вас гордится! Хоть вы теперь в Москве, мы все про вас знаем, за всеми успехами следим! А какой у вас замечательный сынок – красивый, талантливый, просто чудо, весь в отца!» «Но у меня нет сына, - объясняет Утесов, - у меня только дочь, Эдит!..» «Ха, - воздел руки поклонник, - он мне будет рассказывать!»
* * *
Спектакль "Человек с ружьем" имел огромное значение для воспитания советского человека. Поэтому его часто исполняли на сцене театра им. Вахтангова. В финале спектакля была сцена, в которой труппа стоит спиной к зрительному залу, слушая вождя, а Михаил Ульянов, исполняющий роль Владимира Ильича, обращается к ним с речью:
- Вчера в вагоне Финляндской железной дороги я встретил старушку. И вот, что сказала эта старушка: "Не надо бояться человека с ружьем!"…
В это время актеры, находящиеся на сцене, откровенно скучали и ждали конца спектакля, но однажды от волнения Михаил Ульянов произнес:
- Вчера в вагоне Финляндской железной я встретил несколько старушек…
Труппа насторожилась. Как он вывернется из этой ситуации? А перепугавшийся Ульянов, продолжил:
- И одна из них сказала…
* * *
Михаил Ульянов играл роль Цезаря. По ходу спектакля Цезарь восседал на авансцене, а ослепительная Клеопатра появлялась из-за кулис, и актер произносил следующий текст:
- Сколько раз я держал на коленях свернувшегося в клубок маленького котеночка, барабанил по ступням…
Однажды, забыв текст, Ульянов произнес:
- Сколько раз я держал на коленях этого маленького скотеночка, который мне говорил…
В этом же спектакле Михаил Александрович допустил и другую оговорку. Он должен был произнести:
- А теперь бал, который дает всему Риму царица Египта.
Но вместо этого произнес:
- А теперь на бал с царицей Египта, которая дает всему Риму…