Состав:Floria Tosca – Nadja Michael
Mario Cavaradossi – Zoran Todorovich
Baron Scarpia – Gidon Saks
Cesare Angelotti – Sebastian Soules
Spoletta – Alexander Krawetz
Il Sagrestano / Un Carceriere – Martin Winkler
Sciarrone – Martin Busen
Un Pastore – Katia Velletaz
Bregenz Festival Chorus
Vienna Symphony Orchestra
Ulf Schirmer, conductor
Johannes Leiacker, stage director
Режиссер/Хореограф: Johannes LeiackerТакую крутейшую траву нужно публиковать отдельным постом, а то, боюсь, она все место отожрет. Пристегните ремни, мы отправляемся... I wish you a pleasant flight.
много букв и картинок
Субтитры канала "Культура" - это дополнительный бонус для тех, кого сама постановка не торкнула. Если смотреть в комплекте - это двойной улет, уверяю вас )). Впрочем, я быстренько пожалел, что не скачал ДВД, потому как там нет русского перевода )).
Надо сказать, что подобные вольности, допускаемые в этом спектакле, очень хорошо и удобно списать на то, что он проходил в рамках фестиваля в Брегенце, а это значит, что фестивальный показ мог быть весьма экстравагантным. Он таким и был.
Сцена была установлена на озере, прямо на воде, в нескольких метрах от берега. Огромный глаз - он же впоследствии экран и откидная платформа (зрачок).
Вот на сцене появляется Анжелотти, руки у него связаны. Причем, то ли цепь там, то ли веревкой он связан, но расстояние между ладонями довольно приличное. У Каварадосси, кстати, мания какая-то - повсюду разбросаны картины с нарисованным глазом... А вот, кстати, и он:
Каварадосси маляром подрабатывает и поет "Recondita Armonia". Вы хотите спросить, хорошо ли поет? Поет так себе, но без приколов Тодорович даже петь не может, по-моему. Вообще чел забавный ))).
Потом появилась Тоска. Каварадосси ей из одного конца сцены: "Я люблю тебя", а она ему из другого конца (читайте сабы):
Можно подумать, кто-то ее обнять пытался... В общем потом Тоска залезла в подъемник, стала петь, поднялась до верха сцены, потом спустилась. Потом она и художник улеглись на большой нарисованный глаз, и затем Флория залезла на стол и вот за этим последовали откровенные объятия (какая хорошая опера ).
Появившемуся (кстати, все еще со связанными за спиной руками) Анжелотти, добрый Каварадосси вручил ключ от своего дома, даже не удосужившись помочь несчастному освободиться от пут )).
Я при просмотре на протяжении всей оперы задавал себе вопрос: каким образом Скарпии удалось очутиться на самом верху сцены? Он спустился с подъемника )), в то время как его подручные вошли через дверь. Демон просто. Де-мон. Но голос его мне понравился. Как и Михаэль.
Вот Скарпия спускается:
Но он здесь маньяк, однозначно ))). Еще и картину зашвырнул в воду. Начал петь свою арию в конце первого акта. И вот он - стриптиз на подъемнике. Радуйтесь, дамы )). Хотя, я знаю, вы бы предпочли Раймонди, но уж что давали, извините ))). Картиночки тыкабельны.
А уж как во время его дуэта с Тоской у него руки из штанов не вынимались - вот это, действительно, перебор.
Скарпия пытает Каварадосси. Захват )) (картинки тыкабельны)
...пытки продолжаются
Каварадосси уже пытают, а Скарпия общается с соратниками посредством глаза, вот так:
Дальше нужно непременно смотреть )). Замученный художник, тетка в белом халате (и в маске), заляпанном кровью, большой нож. "Vittoria, vittoria!" прилагается.
Я ж говорил, маньяк
Нет, вы только посмотрите, что творит!
- Не хотите ли вина? Испанское!
И из одиноко стоящего ящика, залитого краской, достает бутылку вина. Даме - в стакан, сам - из горла, как истинный джентльмен .
Кстати, даме же уступил единственный стул. Ну, точно, джентльмен ).
Каварадосси поет "e lucevan le stelle" на верхней площадке - вот для чего еще нужен этот огромный глаз на всю сцену. Если бы не такие убойные постановки, меня Тодорович бы раздражал.
Сцена расстрела очень и очень странная. Тоска - внизу, художник - наверху. Они перекрикиваются. Вот приходит отряд автоматчиков, очень сильно напоминающих спецназ, и, стоя на платформе на воде, снизу расстреливает Каварадосси. Тоска понимает, что он мертв, только когда его тело падает в воду, скатившись с платформы. Только почему он скатился, если уже умер и лежал неподвижно, я так и не понял. Наверное, чтобы Флория все-таки поняла, что он умер. Иначе ей бы пришлось лезть наверх.
Вот такая курительная трава мне попалась. Меня торкнула .